Правда в том, что Харли терпеть не могла Хиени. Старикашка был отвратительным. Как психиатр, придерживающийся дремучих взглядов; как коллега, рядом с которым было невозможно находиться в одном помещении. И как человек тоже был говном, кстати. Поэтому, когда он испарился, Квинзел не расстроилась. А полученное «наследство» даже почти понравилось.

В целом, не на что жаловаться. В его мерзких карманцах нашлась парочка интересных персонажей, о части из которых она знала ещё со слов своего куратора. Но вот доставшийся в довесок кабинет все же отвратителен. Крохотный, обои облезлые из-за многочисленных протечек крыши, а в виде из окна центральное место занимала помойка.  Будучи ординатором, Харли открывались совсем, совсем другие виды.

Хотя, возможно, Аркхэм всегда был дырой, просто теперь, будучи дипломированным врачом и принятой в штат на постоянную должность, Квинзел открылась неприглядная правда. Не то чтобы местное убранство имело значение, а что действительно было нужно: работа и тема для диссертации. Получить PhD стало для нее следующей целью – это было полезно для карьеры и денег. И, возможно, её до сих пор не могло отпустить то, что при получении MD всех больше волновало со сколькими профессорами, сколько раз и в каких позах она трахалась. И потому да, получение PhD обязано было стать филигранным.

И так на сцену выходил Джон Доу. На самом деле, у нее было еще несколько вариантов среди пациентов, но история болезни Доу настолько невразумительна, что Харлин обязана сунуться поглубже. История больше походила на артхаус – ничего не понятно, но очень интересно. Здесь было всё: экшн, драма, комедия. И черт ногу сломишь, что правда, а что шизофренический бред. Это будоражило, с этим хотелось разобраться и потому Харлин ждала личной встречи с нетерпением.

Четверг наступил на удивление быстро. Как и ярость, резонирующая по всему телу, стоило наткнуться в кабинете на урода в кожаной куртке.  Единственный логичный, закономерный и лаконичный вопрос возникает в голове моментально: какого хуя?! Задать который вслух, разумеется, не может. И потому тратит пару мгновений, чтобы сконцентрироваться на действительно важных вопросах:

– Кто ты и что здесь делаешь? – спокойно произносит она, а затем со всей дури захлопывает дверь за своей спиной. «Пусть только попробует рыпнуться», – думает Квинзел, впиваясь в него взглядом, – «я ему мигом выход в окно организую». Вот здесь то и приходит осознание, что ничего Харли ему противопоставить не сможет, а потому запускает руки в карманы халата, хватаясь за телефон. Возбуждённый мозг тут же предлагает вызывать копов, но потом понижает планочку до местной охраны. К которой у неё кстати тоже пара вопросов, например: чем они долбятся в глаза, пуская в больницу кого попало?

Харли отодвигает панель слайдера вверх, не отрывая взгляда от нарушителя, и вопросительно изгибает бровь.

Отредактировано Harleen Quinzel (2023-09-24 16:11:39)

Иногда Харлс жалеет, что выбрала профессию требующую быть осторожной в выражениях: ей хотелось бы иметь возможность посылать людей многослойными словесными конструкциями в первую же секунду их неадекватного поведения. А она не может по-другому оценить поступки человека перед ней: посторонний человек находился в её кабинете, но отчитывал хозяйку? Удивленно вскидывает брови, пару раз моргает. Фыркает, сдерживая внезапный смешок, и вновь берет паузу на придумывание ответа.   

Ещё жалеет, что на удивление отходчива. Когда видит тушующегося детектива, начавшего догонять, что берега попутал тут только он, все же решает дать ему время для объяснения. Не прерывает. Даже усмехается, заметив, как он покраснел. Она не видит причин, по которым стоило ставить сказанное им под сомнение. К тому же он коп, это должно было что-то значить, верно?

Харлин рассеяно улыбается, когда приходит время знакомства. Пожимает руку, переваривая причины визита детектива и комментарий о прошлом владельце. Пусть и была рада, что врач покинул лечебницу Аркхэм, она все же не желала старику ничего плохого. Квинзел даже отказалась от предложения медсестры наложить на него заклинание поноса, когда в сердцах рассказала сколько говна выскребла из кабинета в первый день работы.

До настоящего момента она думала, что предыдущий владелец ушел на пенсию. Слова же о том, что обстоятельства его исчезновения куда более загадочны заставили нахмурится.

– Квинзел, – с запозданием отвечает она и моргает, лишая лицо признаков предыдущих дум. Фокусируется на лице детектива и улыбается чуть шире, – Харлин Квинзел. Приятно познакомиться, детектив Уолкер.

Как бы лично она не относилась к доктору Хиени, продолжает начатую мысль Квинзел, она не была уверена, что главный врач разделял ее мнение. Что в свете новых фактов делало положение Харлин не очень стабильным. Вернись Хиени из своего загула, что станет с ней? Была ли у больницы еще одна ставка психиатра? Кого предпочтут оставить, если нет: человека с богатым практическим опытом или вчерашнюю выпускницу медицинского?

– Мне жаль, детектив Уолкер, но доктор Хиени не оставил никаких записей, перед своим уходом. Я сообщу вам, если найду что-нибудь... И была бы рада, чтобы впредь вы предупреждали о своих визитах, – все же вворачивает напоследок Харли. На губах ухмылка, что, как ей кажется, должно показать, что инцидент исчерпан. Открывает дверь несравнимо спокойней. Опирается на нее плечом, удерживая в открытом состоянии. Всем видом показывает, что незваному гостю пора.

– Прошу простить, но скоро у меня прием. Могу я чем-то еще помочь, детектив?

Отредактировано Harleen Quinzel (2023-07-29 07:39:53)

[indent]- А вы мистер Доу…
[indent]- Если вам так будет угодно, док… - голос волочился точно пьяный: то падал в низкий гул, то поднимался до дверного скрипа. Слова растягивались жевательной резинкой, речь замирала в неожиданном месте. Мужчина словно пробовал сказанное на вкус.
[indent]- Что вы, док, это я могу быть в вашем распоряжении. Или по очереди… ой - Джонни вдруг осёкся и быстро добавил - …строго в терапевтическом смысле, конечно.
[indent]Кислотные глаза провожают взглядом доктора, касаясь заметных даже в строгой юбке изгибов. Ворох эмоций и новых ощущений бушует в голове пожаром на городской свалке. Что-то чужеродное и проникновенное, как игла под ногтём. Джонни вдруг чувствует потребность… Как будто на миг его вывернуло наизнанку и во внутренностях образовалось ощущение вопиющей пустоты. Нет-нет, не в экзистенциальном смысле. К чертям этих дрочил Сартра с Кьеркегором под ручку. Это было самое прямое желание обладать, самое детское, незамутнённое взрослой рефлексией. Увидел игрушку - кричишь «моё!». А если не разрешают, то ломаешь, чтобы не досталось никому.
[indent]Внешне - полное спокойствие, даже заторможенность. Пока доктор закрывает дверь, вкрадчивым голосом пытаясь потревожить сознание, Джонни стоит почти неподвижно. Это так разнится с его бьющей через край энергией и утрированной живостью. Он слово тело на электрическом стуле: только что дёргался и кривлялся, а сейчас застыл… Но вот злой палач даёт новый заряд, и Джонни вдруг оживает. Лицо сводит судорожной улыбкой, глаза рыщут по кабинету, как выпущенные на желанную волю пинбольные шарики. Бьются о жёлтые стены, рикошетят от книжной полки до грамот и сертификатов бывшего доктора и по касательной летят через фотографии, чтобы неизменно вернуться к красивой блондинке.
[indent]- Что вы, док - начинает Джонни с хрипловатого полушёпота. Глаза мельком касаются фотографии Хиени, где он стоит в городском парке с очень похожим шарфом. Или нет? Фото чёрно-белое. - Ни одно животное не пострадало.
[indent]Вальяжная походка до любезно представленного стула: такую ещё называют «уличной», она распространяется, как психосоматический вирус среди готэмской шпаны. Джонни падает в кресло, по-кошачьи потягивается, но не успокаивается полностью. Точно в нём всегда есть некий заряд энергии, которому всегда нужен выход: в руки, в лёгкое подёргивание плеч или коленей, в подвижную мимику. Джонни порывистым движением достаёт из кармана пачку сигарет, нервно встряхивает и выхватывает бесцветными губами фильтр. Вдруг на секунду замирает и с видом виноватого щенка смотрит на доктора.
[indent]- Простите, это так невежливо с моей стороны… - рука с пачкой устремляется к блондинке - Хотите?
[indent]Лёгкий прищур, внимательный взгляд глаза в глаза - зелёное в отражении голубого, как светящийся планктон на морских волнах. В Аркхеме курить нельзя, никому. Нарушит ли доктор правило, чтобы найти контакт с пациентом? До этого никто из специалистов так не делал, но до этого никто и не добился успеха…
[indent]- Знаю, что это ваша работа, но мне приятно, что вы читали обо мне - улыбка становится шире, обнажая жёлтоватые зубы да так и застывает. Тонкие пальцы, усеянные мелкими шрамами и ссадинами, складываются в замок, указательные выпрямляются и касаются длинного подбородка.
[indent]- Интересно - ноздри на коротком остром носу колышутся, точно у гончей идущей по следу. - Ваши духи… Можжевельник, чуть медицинского спирта и перца, эвернил… Последний не всем нравится, говорят пахнет бинтами, кровью, а иногда и кладбищенским формалином. А вам идёт, он… - Джонни внезапно облизывает тонкие губы. - Чёрно-красный на вкус. Ваши цвета, док.
[indent]Вопрос про работу с ним застаёт мужчину врасплох. Брови удивлённо устремляются вверх, как расправленные крылья. Несколько секунд он молчит, вслушиваясь в щелчки старых часов не стене кабинета. Долгий взгляд на блондинку - заставит ли он её смутиться? Вот в его голове что-то колыхнулось, слова падают камнем в омут, оставляя длинные круги на воде.
[indent]Его никогда о таком не спрашивали.
[indent]До Харли все держались стандартных протоколов лечения, но она кажется действительно хочет его понять. Для других он бы вновь пересказал сюжет старого фильма или спрятался бы в занимательной выдумке, но для неё… Нет-нет, для неё нужно нечто особенное.
[indent]Джонни вдруг вскакивает с кресла, прижимает симпатичного доктора к стене, выхватывает нож и вырезает её прекрасные голубые глаза… Они больше не нужны, он выкидывает их в вазу с фальшивыми конфетами. Свои зелёные вынимает из черепа пальцами и кладёт их в её пустые глазницы...
[indent]- Давайте подумаем - протягивает мужчина. Он всё также сидит в кресле, никаких ножей, никаких вырванных глаз. Это просто часть его реальности, но не общей. Но он уже знает, как это исправить.
[indent]- Со мной пробовали поведенческую терапию, когнитивную, психодинамическую, психоанализ… Последнее - моё любимое. Зависть к матери, влечение к отцу… Или я что-то путаю? Да не важно. Результат мы знаем. - Джонни откидывается в кресле и кажется впервые прикрывает глаза. Он как будто вообще не моргал до этого. Его глаза всегда широко распахнуты, как открытые раны.
[indent]- Вас не бесят эти стандартные методы и роли? Заранее прописанные терапии, мёртвые функции: доктор - пациент. Они навязаны извне: заставляют нас влезать в чужие шкуры, в чужие представления о себе, а это… Это сводит меня с ума - мужчина мотает головой и открывает глаза. Они с трудом отрываются от блондинки и останавливаются на фотографии доктора Хиени. Дородный мужчина средних лет с густой бородой, как у кубинского диктатора или ортодоксального священника.
[indent]- Вы слышали про эксперимент Розенхана? - Джонни скачет от мысли к мысли, точно ребёнок по мебели после крика «пол - это лава». - Наверняка да, вы ведь отличница. Точнее кажетесь ей… - последнее добавляется явно в некой спешке, словно мужчина сказал нечто лишнее. - Розенхан отправил в психиатрические клиники совершенно здоровых людей. После первого собеседования им всем назначили принудительное лечение, а вот выбраться оттуда самостоятельно они уже не смогли. Как просто, не правда ли? Отправляешь совершенно здорового человека в психушку, назначаешь ему роль, и вот он уже пациент, и никто никогда ему не поверит… О чём это я? Ах да… - глаза возвращаются к женщине, Джонни чуть наклоняется вперёд, переходя на горячий шёпот.
[indent]- Хотите найти заветный ключик? Тогда вам придётся оказаться в мире без ролей и без правил. Вы согласны? - короткая усмешка. Голос обретает спокойную стойкость, чтобы напоследок коротко добавить:
[indent]- Строго в терапевтическом смысле, конечно…

Отредактировано Johnny (2023-12-17 18:21:25)