[indent] Маркус. Шейла. Якоб и Джози. Как каждый из них умер — оставалось только догадываться и с внутренним содроганием, но изысканным любопытством изучать каждое фото. Раны, снятые крупным планом, помеченные бесстрастными цифрами криминалиста, лица, болезненные и заострившиеся, позы, в которых тела нашли.
[indent] Последние смерти тяжело ударили по маленькому «подразделению», (команде, если угодно), в шутку называемой лучшей партией в DnD. Хилер, танк, маг и вор. И старый гоблин во главе, взбешённый потерей первых двух позиций. Больше некому было красиво зашивать слишком глубокие раны, или трясти конкурентов за шкирки. Дуэт мускулов и мозгов встретил свой конец в разных частях города, и с толпами крыс, охотно обгладывающих лица. Джейсон не тосковал сильно, но подозревал, что четырьмя знакомыми подростками-беспризорниками дело не ограничится — может пострадать кто-то более значимый.
[indent] Сунул острый и качественно подбитый нос в одну подворотню, в другую, в уютный подвальчик ближайших картёжных аферистов, когда-то злившихся на удачливую молодёжь. Показался даже в клубе Аркхэм, и неплохо даже потанцевал, скинув потрёпанную футболку и застегнув портупею на всё ещё неплохо выглядящем теле. Не для танцев явился, но грех терять шанс, если уж мордоворот на входе пропустил.
Хозяин клуба ничего не знал о Якобе и Джози, и только бармен видел, как те загадочную волшебную пыль снюхивают с груди танцовщицы, в тот дебильный день, когда пропали. Какой танцовщицы? Какую пыль? Куда делись после?
[indent] Шёл по следам без устали, как шерстяной волчара по первому рыхлому снегу, но быстро разочаровался в дедуктивных способностях — след терялся то из-за качества плёнки уличной камеры, то из-за разнящихся показаний попрошаек, то просто потому, что нужно иногда спать, есть и принимать душ.
[indent] Одно было известно точно — все пропавшие последний раз выходили на улицы под вечер, и ловили фортуну за хвост.
Так и Джейсон стоял рядом с полустёртым меловым следом — контуром трупа, и скучающе обивал каблуком кирпичную стену. Никого не волновало пренебрежение к посмертному рисунку, это же был Ист-Энд, ужасающий и сверкающий пошлыми странными вывесками, золотыми коронками на зубах шлюх, огнями фар, уцелевших фонарей...
[indent] Это был второй выход в качестве «живца», вместе с тем «ловца». Самонадеянная глупость, если угодно, самоубийственность подталкивала действовать не только головой и связями, но и добавить в жизнь немного риска. Оправдаться перед собой, а может, перед покойным отцом, получалось только ссылкой на будущие смерти. Возможно, кто-то прямо сейчас умирает в какой-нибудь подворотне, и кричит в кляп, пока тело привязывается к мусорному ящику. Нож разрезает плохонькую одежду, ведёт по коже снизу вверх, упирается в гладкую линию челюсти... Но вместо того, чтобы медленно войти под челюсть, и закончить приступ безумного страха, возвращается обратно и оставляет тонкий ярко-алый след, толщиной в волосок.
[indent] Джейсон неловко встряхивает головой, и обрывает мысли, вырисовывающие слишком яркие картины. Сгорбленный силуэт старой женщины освещается сверху тускло-оранжевым пятном света, и та неловко ковыляет по подворотне с громоздкой тележкой. Настолько это зрелище печально и метафорично напоминает тяжёлый груз воспоминаний, что парень перестаёт стучать по стене и отрывается от неё с небольшим промедлением.
[indent] - Леди, вам помочь? — особо не надеется на согласие, хрипловатый голос малость сбивается под конец. Всё же шпана в подобных мотоциклетных куртках иногда бывает опаснее, чем радикулит. Доказать: «я лучше, чем вы думаете», сложно, и точно дело не двух минут... Не каждому возможно, опять же. Чтобы не ударяться в рефлексию, подошёл сам, подхватил, хвалясь, телегу за ручку, приподнял, так, чтобы не уронить содержимое... Чудом не согнулся.
[indent] - Там кирпичи?
[indent] - Соленья. Год будет тяжёлым, молодой человек...
[indent] Никаких лишних разговоров и прелюдий-расшаркиваний. Джей последовал за медленно ковыляющей старухой, не оглядываясь по сторонам, но держа руку на рукояти складного ножа в кармане джинсов.